Слово наемника - Страница 28

— Я уж решила, что не придешь, — насмешливо сказала женщина и протянула ко мне руки.

Стараясь не вспоминать ее жуткое лицо, я пошел навстречу, думая — получится ли? А потом мысли куда-то исчезли, и все получилось…

— А ты вовсе не старый. Давно так хорошо не было… — счастливо вздохнула Марта, вытягиваясь на шкурах. Поймав мой вопрошающий взгляд, пренебрежительно кивнула на дверь в зал: — Эти с женщинами не любят.

Все ясно. У каждого своя любовь… Тем более Хельмут провел шесть лет на каторге.

— Не хочешь спросить, как я «стрелкой» стала? — поинтересовалась Марта.

— Нет, — покачал я головой.

Мне действительно было все равно, как она стала наемным убийцей, караулящим жертву с арбалетом или луком. Спрашивать об этом — то же самое, как если попользоваться проституткой, а потом укорить ее — как дошла до жизни такой?

Кажется, женщина обиделась. Резко отодвинулась и свернулась в клубок, выставив мне в бок жесткие пятки. Мне стало неловко. Погладив Марту по костлявой спине, я примирительно пробормотал:

— Ну чего ты. Вдруг тебе вспоминать неприятно…

Марта повернулась ко мне и расхохоталась:

— Ну вот, а я думала, что все мужики одинаковые. Вначале моей рожи боятся, а потом трахают и удивляются — зачем, мол, тебе кого-то убивать, если ты дыркой себя прокормить можешь?

— Дыркой столько не заработаешь. Платят пфенниги, а расходы большие. За жилье плати, сутенеру плати, — рассудительно отозвался я, борясь с дремотой.

— Это точно, — согласилась Марта. — С такой рожей, как у меня, все клиенты разбегутся. Вот сижу тут, в глухомани, с воды на хлеб перебиваюсь…

— А чего сидишь? — спросил я, старательно спрятав зевок. — Ты же «стрелка»?

— Бабам не особо доверяют, — вздохнула женщина. — Вот ты сделал бы заказ бабе?

— Ни за что, — согласился я.

— Вот и все так, — грустно сообщила Марта. — Пока отец был жив, он заказы принимал, а я исполняла. Ну а когда умер — на кол посадили, — пояснила она без тени скорби, — хоть волком вой. А жить-то хочется. Шлюхой работать — морда подкачала, а больше я ничего не умею.

— Стало быть, отец у тебя был убийцей, а потом и тебя к ремеслу приучил, — пришел я к выводу. — А шрамы не он сделал?

— Он, — кивнула Марта. — Я против его воли замуж собиралась. Отец меня избил, а потом лицо изрезал.

— А жених? — заинтересовался я.

— А на кой я ему нужна с такой мордой?

— Ну и ну, — покачал я головой, изображая сочувствие. Хотя на месте того парня я бы тоже не стал жениться на девушке с такими шрамами.

Марта подобрала колени к подбородку и обхватила их ладонями.

— У него бы сейчас дети были… — задумчиво протянула она.

— Ты его убила? — догадался я.

— Зачем? Я ему мужское хозяйство отстрелила.

— И правильно, — кивнул было я, но потом раздумчиво добавил: — Хотя зачем тебе было мстить? А уж мстить, так отцу.

— И ему тоже.

— Помогла на кол сесть?

— Ага, — зевнула Марта. — Шепнула кой-кому, что господин Куцап — вор и убийца. Стража пришла, а в доме вещички убитых нашли. Отец-то ни в коем разе ничего чужого в дом не вносил. Он, сука старая, все сразу понял. Но что делать. На кол сел — не охнул и меня не выдал. Даже не проклял.

— И легче стало?

— Стало! — натужно хохотнула Марта. — Как вспомню, как батюшка мне лицо резал, а потом — рожу его вспоминаю, когда на колу сидел. Крепкий! Трое суток умереть не мог, — похвасталась она.

Марта принялась раскачиваться на месте, уставившись в одну точку. Плохой признак. Осторожно обнял ее за плечи, уложил на шкуры и слегка прижал. Еще только припадка не хватало. Поискав глазами, нашел около шкур кружку с водой и осторожно напоил женщину. Вроде отошла.

— Поплачь, — предложил я. — Легче станет.

— Не могу, — покачала она головой. — Ну не волнуйся, все хорошо. У меня вообще — все хорошо, только по ночам страшно!

— Это нормально. Нашему брату по ночам и должно быть страшно. Потому-то одним ночью быть нельзя.

— А где же мужика взять? С этими двумя… — хмыкнула Марта, подбирая слово, — мужеложцами неделями нетраханая хожу.

— Совсем-совсем? — удивился я.

— Ну, бывает, удается уговорить, — скривилась Марта. — Всемир — куда ни шло, а Хельмут, тот только в задницу может. А мне туда не нравится.

— Беда, — посочувствовал я.

— Зато у Хельмута башка соображает, — вступилась она за подчиненного, будто это я его хулил. — Знаешь что он мне предлагал?

— Догадываюсь. Связать меня и на рудник отвезти. За беглого каторжника какая-то награда положена.

— Какая-то… — фыркнула женщина. — За беглого разрешают целый день руду добывать! Но тут уж как повезет. Можно талант нарубить, а можно и одну унцию. То-то. Подожди-ка, — вдруг опомнилась она. — Как докумекал, что Хельмут предлагал тебя сдать?

— Чего тут кумекать? — улыбнулся я. — Все просто. Как вы меня за хворостом не взяли, так и догадался.

— А при чем тут хворост? — не поняла женщина.

— Втроем бы больше принесли. Да и ходили вы чересчур долго. Любовью заниматься — холодно. Значит, хотели что-то обсудить. А что обсуждать, если не меня. Так?

— Умен…

— Вообще-то, это ты хотела меня сдать.

— Я?! — фальшиво возмутилась Марта.

— Ну не Хельмут же, — опять зевнул я. — Сама говоришь, он мужик башковитый. Дурак он, кандальника убивать? Узнают, что с ним станется?

— Угадал, наемник, — расхохоталась Марта. — Хельмут канючил — мол, не принято так, найдут, отомстят. Как баба! А кто искать станет? Будешь ты в руднике корячиться, а мы серебришко просаживать. Если с серебром, так и с такой мордой сойду. А потом — хрен с ним, пусть мстят, на ленточки режут — я плакать не стану.