Слово наемника - Страница 4

Вспомнилось, что кандальниками зовут тех, кому «одноногую» Гретхен заменили отправкой на галеры или пожизненными работами на рудниках.

Дожил. Убийцей считают! Еще хорошо, что не растлителем малолетних или отцеубийцей! Впрочем, насчет «растлителя» я погорячился. Насильников, растлителей, отравителей и отцеубийц на каторгу не отправляли. Смысла нет тратить деньги на охрану и пропитание — все равно зарежут в первую же ночь. Проще — сразу на виселицу.

Конечно, с точки зрения городского обывателя пробы на мне ставить негде, а кладбище за спиной такое, что… Правда, медикусов даже считают целителями. А вдуматься — наемный солдат со стажем, как у меня, по сравнению с любым городским лекарем — сопливый мальчишка.

Тут в голову пришла мысль, что соседи по клетке-повозке, если не подданные, то хотя бы знакомые моего старинного друга Жака Оглобли… Чтобы проверить догадку, я полушепотом произнес фразу, которой когда-то научил меня старшина нищих и король воров:

— Стенка, балка, потолок, позолоченный замок…

Меня услышали. Из кучки сокамерников донеслось удивленное шушуканье, а потом один из них рывком метнулся ко мне и прилег рядом.

— А дальше? — требовательно прошептал он в ухо.

— А дальше про какую-то отмычку, только… — сделал я паузу, — это должен сказать не я…

— Чтоб замочек отворить, нужно гвоздик раздобыть, — договорил арестант и резко спросил: — Кто сказал? Откуда слово (выделил он) знаешь? Ты же не вор!

— Не вор, — согласился я, — наемник. А сказал мне об этом… добрый дяденька об одной ноге, с костылем… Он мне на загадку велел отвечать — перышко.

Оборванец задумался. Потом, как бы говоря сам с собой, заметил:

— Откуда знаешь короля?

Месяц назад

— Запомнил? — спросил меня Жак, став серьезным. — Ты отвечаешь — пёрышко. По этому слову тебя примут за своего в любой камере, на любой каторге. Только… — пришел мой друг в легкое замешательство. — Не говори, где ты со мной познакомился! И про пять лет службы.

— Почему? — удивился я. — Чего тут зазорного?

— По правилам настоящий вор никогда не берет денег за работу! Вор должен воровать! Понял?

— Стало быть, ты никогда не был ни солдатом, ни купцом?

— Точно! — обрадовался Жак. — Все-то ты понимаешь!

— Подожди-ка, — вспомнил я. — А как с тем парнем, твоим компаньоном?

— Каким компаньоном? — не враз понял Оглобля.

— Ну вместе с которым ты торговлю затеял. Тот, что тебя искалечил и ограбил?

— Я же не говорил, что вместе с ним торговлей занимался. Сказал — мол, деньги ему давал в рост, делов-то…

— А как твои склады, лавки? — не унимался я. — Это разрешается?

— Разрешается, — не моргнув глазом, ответил Жак. — Я их не для себя держу, а для народа. Понял!

— Сложная это штука, воровская этика… — вздохнул я.

— А то! — хмыкнул старшина нищих. — Не каждый поймет. Вот ты брякнешь что-нибудь невпопад, сразу потребуют разъяснений… Я-то, конечно, выкручусь, но лучше не врать свыше меры. Ну а тебе на лишние вопросы лучше не отвечать. И не строй из себя бывалого каторжника — не получится.

— А что говорить?

— Говори так, как есть. Только — не досказывай до конца. Сам знаешь — лучший способ сохранить тайну — говорить правду. Но не всю… Понял?

— Ну что ты заладил? — не выдержал я. — Понял, не понял. Лучше скажи — почему пароль такой несерьезный?

— Разве? — удивился Жак. — А что не так?

— Детский стишок напоминает.

— Стишок? Ну и что? — пожал плечами «ночной» король. — Пусть себе напоминает. Тот, кому положено, — поймет, а остальные — кой хрен разница?

— Короля? — почти натурально удивился я. — Я и не знал, что он король воров. Для меня он старый знакомый, нищий…

— Так он кому попало не скажет, — горделиво хохотнул оборванец. — Ну раз он тебе слово передал, стало быть, знал, кому говорить. Почему сразу не сказал? Мы бы этого козлища каплуном еще раньше сделали…

— Когда сюда попал, то и имя-то свое с трудом вспомнил, — ответил я. — Да и стишок этот — вроде простой, а не сразу на ум приходит.

— Где с королем познакомился? — посмотрел на меня оборванец так, как я смотрел когда-то на вражеских «языков». — Я не допрашиваю… — уточнил он невинным тоном. — Не хочешь — не говори. Просто мне любопытно… А меня Жаном зовут. Можно — Жан-щипач. А еще — Джон, Иоанн, Йохан — на выбор. Как понравится, так и называй. Но ты давай рассказывай. Потешь любопытство…

Ох уж любопытно, как же… Вопросы Жана больше напоминали допрос. Щипач — это вроде бы вор-карманник? Ломай теперь голову, кто есть кто…

— Ну вообще-то… — протянул я, досадуя, что скованные руки мешают чесать затылок — так врать легче! — Любопытного ничего нет… С Жаком я познакомился лет двадцать назад, когда еще студентом был. Нет, вру, уже бакалавром… Он тогда на двух ногах ходил. А потом то ли он мне жизнь спас, то ли — я ему, не помню. Драка была. Там все друг друга резать пытались, кто да что — кой хрен разница? А познакомились мы с ним в длинном бараке, без окон… Ну почти что в тюрьме, но не совсем.

— В сортировочном лагере для наемников, — усмехнулся Жан. — Слышал-слышал… А потом?

— Потом… Я в наемники подался, а куда он… Не знаю, врать не стану. Вообще-то, когда нас в лагерь вели, он и исчез. Думал, его уже и в живых-то нет. А тут, на тебе, встретился пару месяцев назад, в Ульбурге. Я там обороной командовал, а он за чужими людьми присматривал, чтобы не наглели. Сам понимаешь, во время войны народу всякого полно. Магистрат ему деньги предлагал, так он не взял…